Крылья, ноги... главное - хвост! [Книга третья] - Александра Лосева

Через десять минут все стихло. Обессилевшая полуэльфка опустилась на траву и обвела безумным взглядом лагерь. Стив, Зулин, Ааронн, Этна, Вилка, Зверь – все они застыли нелепыми искореженными статуями.

- Музей, - хрипло произнесла Иефа и захихикала. – Это мой музей. Уважаемые дамы и господа, добро пожаловать на выставку уродцев. Обратите внимание на эту отвратительную статую. Экспонат называется «Снобизм в собственном соку» - перед вами трансформированный эльфийский принц, которого скрутила в бараний рог ничтожная полукровка. Обратите внимание на изумление, застывшее в его глазах. Вы скажете – вот снобизм, но где же сок? Очень просто, дамы и господа! Сок мы из него сейчас выпустим.

Иефа поднялась на ноги, вытащила из ножен свой меч и, шатаясь, подошла к Ааронну.

- Это очень просто сделать, - пробормотала она, приставив острие меча к беззащитному горлу эльфа. – Конечно, сок не потечет сразу – экспонат заморожен – но когда он разморозится, уважаемые посетители смогут насладиться нелепым, но забавным зрелищем умирающего друида. Главное, чтобы руки не дрожали.

Иефа зажмурилась, пальцы на рукояти меча побелели. Лезвие блекло, почти незаметно светилось, голубоватое острие нервно пританцовывало у беззащитного горла проводника.

- Он меня очень обидел, - неуверенно произнесла полуэльфка и сглотнула. – Он заслужил. Они все заслужили. И я это сделаю. Никто не смеет мне досаждать. Дочь герцога не будет сидеть в застенках. Никогда. Я… я… - Иефа пошатнулась, широко раскрыла глаза. – Что ты со мной сделал, тварь…

* * *

Стив очнулся оттого, что здорово саданулся копчиком об полено, плюхнувшись на задницу. Охнув и ухватившись за ушибленное место, дварф огляделся. Вилка недоуменно вертел головой и сердито топорщил перья, Зверь дергал усами, недовольно ворча себе под нос, Зулин зачем-то ощупывал свое раненое крыло, Этна пыталась сесть, Ааронн… Ааронн мрачно рассматривал пальцы, измазанные красным. Присмотревшись, Стив обнаружил на горле эльфа, чуть пониже кадыка, тонкий порез длиной с фалангу пальца. Иефы в лагере не было.

Довольно долго никто не решался заговорить. Ааронн сел у костра и стал подбрасывать в огонь тонкие прутики, стараясь не смотреть на сопартийцев. Этна гладила совомедведя по голове и шептала ему на ухо что-то утешительное, Зверь сердито умывался, Стив потирал поясницу и пинал носком ботинка выкатившийся из костра уголек. Зулин обвел лагерь взглядом и невесело усмехнулся. «Я – командир партии», - с легким удивлением подумал он. «Да, так получилось», - протелепал Зверь.

Молчание затягивалось. Маг прищурился на солнце, прикидывая, сколько времени прошло с показательного выступления барда, – вышло что-то около двух с половиной часов. Нужно было что-то решать. Зулин кашлянул.

- Мы не можем так просидеть весь день, - неуверенно произнес он, ни к кому в особенности не обращаясь. – Судя по тому, что Иефа забрала с собой свои вещи, нет смысла ждать, что она вернется. Нужно ее найти.

Зулин запнулся, помолчал несколько секунд, ожидая реакции, но не дождался и продолжил:

- Пустим ее совомедведя по следу.

- Я так понимаю, что я больше не следопыт? – недобро усмехнулся эльф и швырнул в костер очередной прутик.

Зулин открыл рот для гневной отповеди, но заметил, как играют желваки на скулах у дварфа, и решил не рисковать. Ааронн, не получив ответа, перестал ухмыляться и ссутулился еще больше.

- В любом случае, оставаться здесь бессмысленно, - твердо сказал маг и со вздохом поднялся на ноги. – Собирайтесь.

- Неужели ты совсем-совсем ничего не хочешь обсудить? – с насмешкой и вызовом поинтересовался друид, вздернув подбородок.

- Хочу, - мрачно ответил Зулин и посмотрел эльфу в глаза. – Но только после того, как мы найдем Иефу и основательно успокоимся.

* * *

Идти становилось все больнее и больнее, ныла каждая косточка, вечно влажная рубаха липла к спине, все тело сотрясала дрожь, и стены… Какие же здесь холодные стены…

Иефа открыла глаза, посмотрела на свои руки. Запястья, безвольно болтающиеся в обтрепанных серых рукавах тюремной робы, были ободраны и покрыты черной коркой запекшейся крови.

Иефу толкнули в спину, она споткнулась о высокий каменный порог и почти повалилась на пол крошечной темной комнатки без окон, когда чьи-то руки подхватили ее. «Мэтр Бену… - пробормотала полуэльфка, трясясь в ознобе. – Мэтр Бену, затопите камин – здесь так сыро и холодно… Где мой меч?»

«Меч, сладенькая? Какой меч? – пробормотал обладатель услужливых рук и усадил ее на колченогий табурет. – И кто такой мэтр Бену? Твой любовник? Такой же колдун, как и ты?»

Иефа вздрогнула от гадкой приторности этого голоса и подняла взгляд на его обладателя. Он стоял перед ней, нервно вздрагивая и потирая ладони, его маленькие водянистые глазки бегали туда-сюда, а редкие рыжеватые пряди на лбу потемнели от пота. Иефа смотрела на него в тупом недоумении, смотрела и не узнавала, смотрела и…Память обрушилась на нее грохотом тысячи горных обвалов, треском ломаемых бурей вековых деревьев, воем ветра в пустыне. «Ты!..»

«Я, - согласился он и быстрым движением облизнул губы. Иефу передернуло от невыносимого чувства гадливости, которое вызывал у нее этот человек. – Я, сладенькая, я. Видишь, как все изменилось? Теперь я, истинный сын Единого, волен топтать тебя ногами, и никто меня за это не осудит, потому что ты жалкая ведьма. Но я не буду топтать тебя ногами, сладенькая моя, нет, не буду. Ты все еще так красива… Ты все еще...» Он схватил ее за плечи и впился в шею в сухом дрожащем поцелуе, почти укусе. Иефа хрипло закричала от отвращения и забилась, собирая остатки сил. Одна из ножек табурета с громким треском подломилась, полуэльфка вместе со своим мучителем повалилась на пол, продолжая отбиваться, нащупала острый обломок деревяшки, схватила его и ткнула вслепую, как кинжалом.

Мужчина тонко вскрикнул, отпустил свою жертву и в ужасе уставился на кровь, испачкавшую пальцы. От его мочки уха вдоль нижней челюсти почти до самого подбородка тянулась рваная полоса, из которой торчали толстые занозы.

«Проклятая ведьма! – проскулил он, ощупывая лицо. – Проклятая ведьма! Ну ничего, тем слаще будет мое торжество… Тем больше я буду радоваться, когда ты сама приползешь ко мне на коленях, умоляя о милости…»

«Пошел вон, - едва выговорила Иефа, задыхаясь от боли – кажется два или три ребра слева были сломаны. – Отец вытащит меня отсюда».

«Как бы не так, сладенькая! – раздалось злобное хихиканье. – У нас мало времени, поэтому слушай, очень внимательно слушай меня, любовь моя. Ты понесла справедливое наказание за свою гордыню. Я не злопамятен, но ты сильно оскорбила меня, видишь ли, до глубины души – а такое простить трудно. Я, Этьен Монблан, упек тебя в эти застенки, и я единственный, кто может вытащить тебя отсюда. Да, единственный! Можешь забыть об отце и брате. Великий герцог оказался здравомыслящим человеком. Он рассудил, что лучше отказаться от беспутной дочери, от которой одни убытки, и сохранить любимого сына – единственного наследника и продолжателя рода. Он отрекся от тебя, сладенькая, прилюдно отрекся. Твоего драгоценного братца объявили жертвой твоего колдовства, сейчас его в поте лица исцеляют молитвой и бичеванием девять святейших сынов Единого. Так что он ничем не может тебе помочь, даже если бы и хотел. Кстати, он довольно быстро спекся, если тебе интересно. Примерно после пятого сеанса. Жалкий сопляк!»